Шаг в неизведанное
Шаг в неизведанное Армейский этап в моей судьбе миновал. А что дальше делать? Возвращаться домой, на Урал? Но там, в своей родной глухой деревеньке Иструти, мне делать было нечего. Разве что сесть за руль колхозного трактора? Такая перспектива меня ничуть не устраивала. К тому же обжился здесь, полюбил Приморье. Я оказался перед выбором новой дороги.
Рабочих специальностей к этому времени у меня хватало. Еще и до призыва имел, и в армии многому научился. И пошел я трудоустраиваться на Славянский судоремонтный завод. Мне предложили поначалу стать трубопроводчиком. Работа самая грязная, но надо было работать, а главное? зарабатывать квартиру, ведь после разрыва со службой по сути оказался на улице.
Позже я стал мотористом-электриком на буксире. Нравилось мне это занятие или нет? вопрос особый, но нужно было кормиться, одеваться. Я, конечно, понимал, что судоремзавод? всего лишь мое временное пристанище, хотя и отдал ему не один год своей жизни.
Большую роль сыграл для меня тот “несанкционированный” замполитом части, но все же проведенный мной массовый гипнотический сеанс для гражданского населения. Он придал еще больше уверенности в своих возможностях. Я понял, что могу работать не с одним человеком или с небольшой группой, но и с многочисленной аудиторией, могу удерживать внимание всего зала, пригласив на сцену всего лишь несколько смельчаков.
И тогда мне подумалось: а почему не продлить массовые сеансы, где я выступал бы в качестве эстрадного гипнотизера, хотя это и громко сказано для той поры.
Но, как говорится, лиха беда? начало, а смелость города берет, тем более, что я не только интуитивно верил в себя, но и твердо знал, на что способен.
Моим крестным отцом в новой для меня ипостаси стал заведующий Хасанским районным отделом культуры Иван Филиппович Чижов. Я пришел к нему в кабинет, пояснил ситуацию: хочу выступать с сеансами гипноза по всему району и на официальном уровне, то есть с согласия отдела культуры и других районных властей. Поговорили по душам, а надо сказать, что он к тому времени уже был наслышан о моих способностях, поэтому на предложение согласился без колебаний. Но поскольку выступления мои касались не только сферы культуры, но и медицины, то необходимо было найти поддержку и в некоторых других районных инстанциях.
Вместе с Чижовым пошли к главному врачу района Сергиенко. Тот всего лишь подтвердил, что сеансы гипноза вреда здоровью населения нанести не могут и дал свое разрешение на мою дальнейшую деятельность.
Так был сделан еще один шаг в неизведанное. Теперь я мог беспрепятственно ездить по Хасанскому району, никто не мог запретить моих выступлений перед массовой аудиторией. И я ездил. Краскино, Славянка, Зарубино, Посьет, Барабаш? в клубах этих и других населенных пунктов района на представлениях не было свободных мест. Одно лишь слово в афише? гипноз? привлекало и старых, и малых.
Обычно в начале своих выступлений я рассказывал о необыкновенных возможностях человеческого мозга, об удивительных свойствах психики, а затем переходил к демонстрации гипнотических опытов. Работал со всем залом, а на сцену приглашал желающих. Такие всегда находились. На разных сеансах выходило человек от пяти до десяти, иногда больше. Выходили мужчины и женщины с ироническими улыбками, с неверием в какие-либо чудеса, говорили, что никакому гипнозу не поддаются. Но происходили как раз явления обратного порядка.
Каждому из “артистов” я давал особую установку: кого-то заставлял собирать цветы или яблоки, кого-то ловить рыбу, кого-то совершать круговой кросс с препятствиями, а кого-то изображать из себя маленького ребенка. И они, несколько минут назад уверенные в том, что никакой гипноз на них не подействует, словно бы надевали на крючок червячка и забрасывали удочки, плакали и смеялись детскими голосами, собирали воображаемые охапки цветов или впивались зубами в такие же воображаемые яблоки.
В зале в это время, конечно же, стоял гомерический хохот. Людям интересно было наблюдать за поведением на сцене загипнотизированных, и тем более смешно, если среди “артистов” находились знакомые или родные.
Свои выступления по Хасанскому району я проводил в выходные дни, а сам все также продолжал работать на судоремзаводе. И там создал кабинет психологической разгрузки. Дело это было в ту пору новое, но, как ни странно, заводскому руководству пришлось по нраву. На заводе тогда трудилось около пяти тысяч человек, и меня, простого рабочего, знали, наверняка, все и относились с уважением.
В созданный мной кабинет обращались и заводчане, и их родственники с самыми разными просьбами, зачастую весьма далекими от психологической разгрузки. Кого-то мучили головные боли, у кого-то ломило суставы, а кто-то страдал кожными заболеваниями или злоупотреблял алкоголем и хотел избавиться от страшной напасти.
Я не мог отказать этим страждущим, больным людям и если брался кого-то лечить, то, как правило, отводил болезнь. Так и стал применять свой природный дар на деятельность, но помочь больному человеку, если это в моих силах, я считал своей святой практике, став кем-то вроде врачевателя, целителя. Понимал, что по сути это была подпольная обязанностью.
Рабочих специальностей к этому времени у меня хватало. Еще и до призыва имел, и в армии многому научился. И пошел я трудоустраиваться на Славянский судоремонтный завод. Мне предложили поначалу стать трубопроводчиком. Работа самая грязная, но надо было работать, а главное? зарабатывать квартиру, ведь после разрыва со службой по сути оказался на улице.
Позже я стал мотористом-электриком на буксире. Нравилось мне это занятие или нет? вопрос особый, но нужно было кормиться, одеваться. Я, конечно, понимал, что судоремзавод? всего лишь мое временное пристанище, хотя и отдал ему не один год своей жизни.
Большую роль сыграл для меня тот “несанкционированный” замполитом части, но все же проведенный мной массовый гипнотический сеанс для гражданского населения. Он придал еще больше уверенности в своих возможностях. Я понял, что могу работать не с одним человеком или с небольшой группой, но и с многочисленной аудиторией, могу удерживать внимание всего зала, пригласив на сцену всего лишь несколько смельчаков.
И тогда мне подумалось: а почему не продлить массовые сеансы, где я выступал бы в качестве эстрадного гипнотизера, хотя это и громко сказано для той поры.
Но, как говорится, лиха беда? начало, а смелость города берет, тем более, что я не только интуитивно верил в себя, но и твердо знал, на что способен.
Моим крестным отцом в новой для меня ипостаси стал заведующий Хасанским районным отделом культуры Иван Филиппович Чижов. Я пришел к нему в кабинет, пояснил ситуацию: хочу выступать с сеансами гипноза по всему району и на официальном уровне, то есть с согласия отдела культуры и других районных властей. Поговорили по душам, а надо сказать, что он к тому времени уже был наслышан о моих способностях, поэтому на предложение согласился без колебаний. Но поскольку выступления мои касались не только сферы культуры, но и медицины, то необходимо было найти поддержку и в некоторых других районных инстанциях.
Вместе с Чижовым пошли к главному врачу района Сергиенко. Тот всего лишь подтвердил, что сеансы гипноза вреда здоровью населения нанести не могут и дал свое разрешение на мою дальнейшую деятельность.
Так был сделан еще один шаг в неизведанное. Теперь я мог беспрепятственно ездить по Хасанскому району, никто не мог запретить моих выступлений перед массовой аудиторией. И я ездил. Краскино, Славянка, Зарубино, Посьет, Барабаш? в клубах этих и других населенных пунктов района на представлениях не было свободных мест. Одно лишь слово в афише? гипноз? привлекало и старых, и малых.
Обычно в начале своих выступлений я рассказывал о необыкновенных возможностях человеческого мозга, об удивительных свойствах психики, а затем переходил к демонстрации гипнотических опытов. Работал со всем залом, а на сцену приглашал желающих. Такие всегда находились. На разных сеансах выходило человек от пяти до десяти, иногда больше. Выходили мужчины и женщины с ироническими улыбками, с неверием в какие-либо чудеса, говорили, что никакому гипнозу не поддаются. Но происходили как раз явления обратного порядка.
Каждому из “артистов” я давал особую установку: кого-то заставлял собирать цветы или яблоки, кого-то ловить рыбу, кого-то совершать круговой кросс с препятствиями, а кого-то изображать из себя маленького ребенка. И они, несколько минут назад уверенные в том, что никакой гипноз на них не подействует, словно бы надевали на крючок червячка и забрасывали удочки, плакали и смеялись детскими голосами, собирали воображаемые охапки цветов или впивались зубами в такие же воображаемые яблоки.
В зале в это время, конечно же, стоял гомерический хохот. Людям интересно было наблюдать за поведением на сцене загипнотизированных, и тем более смешно, если среди “артистов” находились знакомые или родные.
Свои выступления по Хасанскому району я проводил в выходные дни, а сам все также продолжал работать на судоремзаводе. И там создал кабинет психологической разгрузки. Дело это было в ту пору новое, но, как ни странно, заводскому руководству пришлось по нраву. На заводе тогда трудилось около пяти тысяч человек, и меня, простого рабочего, знали, наверняка, все и относились с уважением.
В созданный мной кабинет обращались и заводчане, и их родственники с самыми разными просьбами, зачастую весьма далекими от психологической разгрузки. Кого-то мучили головные боли, у кого-то ломило суставы, а кто-то страдал кожными заболеваниями или злоупотреблял алкоголем и хотел избавиться от страшной напасти.
Я не мог отказать этим страждущим, больным людям и если брался кого-то лечить, то, как правило, отводил болезнь. Так и стал применять свой природный дар на деятельность, но помочь больному человеку, если это в моих силах, я считал своей святой практике, став кем-то вроде врачевателя, целителя. Понимал, что по сути это была подпольная обязанностью.
