В Харьков к профессору Филатову А.Т
В Харьков, к Филатову Наверное, я мог бы на всю жизнь остаться кем-то вроде эстрадного гипнотизера, мог бы разъезжать со своими забавными выступлениями не только по Приморью, но и всему Дальнему Востоку, со временем расширяя географию своих концертов. Но не этого я в итоге хотел и не к этому стремился. Я мечтал о том, чтобы не развлекать людей, чем были мои представления, а лечить их, помогать в преодолении болезней и недугов.
Я всегда занимался самообразованием, много читал специальной литературы. К тому времени уже поступил на биологический факультет Уссурийского пединститута. И все же мне не хватало специализированных медицинских знаний, практики, опыта.
Я давно знал, что в Харькове живет и работает известный во всем мире психотерапевт, профессор Филатов. Много слышал о нем, читал его статьи в медицинских изданиях. И решил написать ему, напроситься, чтобы он взял меня в свои ученики. Хотя бы на самый короткий срок.
Моей радости не было предела, когда я получил ответ из Харькова. Аркадий Тимофеевич Филатов писал, что согласен взять меня на свои курсы, но для этого необходимо получить разрешение из Министерства здравоохранения.
Воодушевленный согласием профессора, я незамедлительно написал тогдашнему министру здравоохранения СССР Буренкову. И здесь меня также поджидала волнующая радость: из Министерства пришла гербовая бумага с печатями, в которой мне разрешалось пройти курсы у знаменитого профессора.
В руководстве судоремзавода, на котором я по-прежнему продолжал работать, меня уважали, а потому решили оплатить проезд и дали свою путевку на курсы, где моя профессия была обозначена не иначе, как инструктор-методист по аутогенной тренировке. Сердце мое ликовало: еду в Харьков, к самому Филатову!
Огромный, привольно раскинувшийся город с двухмиллионным населением мне сразу понравился. Громадный, кипящий, как улей, вокзал, такси, и разговорчивый водитель, узнав, что я здесь впервые, начинает по пути знакомить с бывшей столицей Украины.
Вот величественный со множеством куполов Благовещенский храм, рядом с ним широкий базар, именуемый в народе Благбазом. Потом пошла Клочковская, родная улица двух кинозвезд — Гурченко и Фатеевой, следом ГУМ, Театр оперы и балета, планетарий, площадь Тевелева, которую здесь в шутку называют площадью Тель-Авива, потому что в Харькове живет много евреев.
А вот и главная улица — многолюдная Сумская, усеянная бесчисленными магазинами, лавчонками, кафе, вареничными с надписями на русском и украинском языках. По левую сторону — роскошный парк имени Шевченко, из глубины которого доносится звериный рык; там расположен один из крупнейших европейских зоопарков, дальше — громаднейший университетский комплекс, киноконцертный зал “Украина”, в котором любит проводить свои сеансы Кашпировский. По правую сторону — длинная гостиница “Харьков” и Центральная площадь, самая большая среди городских площадей Европы, шикарная гостиница “Интурист”. Вообще в сравнении с Владивостоком Харьков сразу поражает своим величием и громадой, в нем все виды транспорта, включая канатную дорогу и метро.
И вот, наконец, красивый район, именуемый Павловым Полем, парадное крыльцо того здания, где расположены кафедра и клиника профессора Филатова. Вышел из такси и на миг оробел. Сейчас предстоит встретиться с ярчайшим светилом медицинской науки, которого окружают также светила, только чуть поменьше, но тоже доктора и кандидаты наук. А кто я? Третьекурсник пединститута, гипнотизер-самоучка и лекарь-самоучка. Но бойцовских качеств и смелости, а главное — веры в себя — мне было не занимать.
Аркадий Тимофеевич оказался очень добрым, внимательным и простым в общении человеком. Но простота эта не так-то проста: это свойство людей, знающих свою истинную высокую цену.
Он расспросил меня обо всем: о работе, семье, о жизни, армейской службе, о заводе и моем кабинете психологической разгрузки, о моих массовых гипнотических сеансах, о Приморье и Владивостоке, о том, как я добрался, и какое первое впечатление произвел Харьков. А после продолжительной беседы произнес:
— Так-с, молодой человек, разговоры — это хорошо, а теперь посмотрим, на что вы способны на деле.
Рядом с кафедрой расположена клиника. Оттуда привели больного. Под внимательным наблюдением Филатова и его ассистентов я провел индивидуальный сеанс. И после сеанса пациент заявил, что ему как-то сразу стало легче, и чувствует он себя хорошо. Высокую оценку я получил и от самого профессора:
— Видно, не напрасно вы проделали путь из конца в конец Союза, — сказал он, — так что будем работать вместе.
Дали мне в клинике нескольких больных, и я, конечно же, под наблюдением разных докторов и кандидатов наук, а порой и самого Филатова, начал их лечить. Однако потом и профессор, и его ассистенты все реже и реже стали заглядывать ко мне: наверное, поняли, что работаю я на совесть. Зато я от них не отступал, учился их методам психотерапии, перенимал опыт, не боялся задавать вопросов и спрашивать советов, ведь, в конце-то концов, я специально приехал учиться.
Но со временем мне этого оказалось мало. Для молодого, энергичного человека, каким я в ту пору был, требовалось более широкое поле деятельности. И как-то на досуге, прогуливаясь по городу, я заглянул в харьковское областное общество “Знание”. Ко мне там отнеслись по-доброму, внимательно выслушали мой рассказ и дали разрешение на работу с массовой аудиторией. Скорее даже — сами предложили, заинтересовавшись моими прежними выступлениями в Приморье.
Получив “добро” от своего наставника, я стал в качестве члена общества “Знание” выступать в городских клубах и ДК, в трудовых коллективах с лекциями и практическими опытами, то есть с сеансами гипноза. Причем, в этих выступлениях вместе со мной стал принимать участие и сам профессор Филатов. Научная деятельность и лечение больных — одно дело, а совсем другое — общение с массовой аудиторией. Видимо, и профессору тоже требовался выход на широкую публику. И я его в этом направлении подвигнул.
С Аркадием Тимофеевичем мы подружились. Он не раз приглашал меня к себе домой, и я бывал у него. Его супруга, которая заведовала кафедрой психиатрии, умела готовить вкусные вареники и галушки. А у профессора работы вскоре прибавилось: он начал заниматься с какой-то сборной спортивной командой Советского Союза, психологически настраивал наших спортсменов на победу в ответственных международных соревнованиях.
Но когда-нибудь всему приходит конец. Закончился и мой учебный курс у профессора Филатова. Он предлагал мне остаться в Харькове и работать в его клинике, но у меня были несколько иные жизненные планы. Я получил гербовую бумагу о прохождении практики и навсегда уехал из прекрасного города Харькова.
Может быть, и зря. Но кто из нас знает, особенно в молодости, на каком пути надо остановиться и задержаться или по какой дороге сделать новый шаг? В судьбе нашей, к счастью, есть место удивительным обретениям, но, к сожалению, часто случаются и безвозвратные потери...
Уже находясь здесь, во Владивостоке, я неожиданно получил почтовый перевод на 80 рублей, по тем временам — сумма вполне нормальная. Перевод был из Харькова, от Филатова. Оказалось, что это гонорар за мои выступления от общества “Знание”. Корешок того почтового перевода я храню до сих пор. Храню, как свою драгоценную реликвию. И глядя на него, всегда вспоминаю доброго профессора, его слова, его глаза, улыбку. Его давно уже нет в живых. Царство тебе небесное, дорогой Аркадий Тимофеевич. Я благодарен судьбе, что она подарила мне встречу и дружбу с этим великим ученым и замечательным человеком.
Я всегда занимался самообразованием, много читал специальной литературы. К тому времени уже поступил на биологический факультет Уссурийского пединститута. И все же мне не хватало специализированных медицинских знаний, практики, опыта.
Я давно знал, что в Харькове живет и работает известный во всем мире психотерапевт, профессор Филатов. Много слышал о нем, читал его статьи в медицинских изданиях. И решил написать ему, напроситься, чтобы он взял меня в свои ученики. Хотя бы на самый короткий срок.
Моей радости не было предела, когда я получил ответ из Харькова. Аркадий Тимофеевич Филатов писал, что согласен взять меня на свои курсы, но для этого необходимо получить разрешение из Министерства здравоохранения.
Воодушевленный согласием профессора, я незамедлительно написал тогдашнему министру здравоохранения СССР Буренкову. И здесь меня также поджидала волнующая радость: из Министерства пришла гербовая бумага с печатями, в которой мне разрешалось пройти курсы у знаменитого профессора.
В руководстве судоремзавода, на котором я по-прежнему продолжал работать, меня уважали, а потому решили оплатить проезд и дали свою путевку на курсы, где моя профессия была обозначена не иначе, как инструктор-методист по аутогенной тренировке. Сердце мое ликовало: еду в Харьков, к самому Филатову!
Огромный, привольно раскинувшийся город с двухмиллионным населением мне сразу понравился. Громадный, кипящий, как улей, вокзал, такси, и разговорчивый водитель, узнав, что я здесь впервые, начинает по пути знакомить с бывшей столицей Украины.
Вот величественный со множеством куполов Благовещенский храм, рядом с ним широкий базар, именуемый в народе Благбазом. Потом пошла Клочковская, родная улица двух кинозвезд — Гурченко и Фатеевой, следом ГУМ, Театр оперы и балета, планетарий, площадь Тевелева, которую здесь в шутку называют площадью Тель-Авива, потому что в Харькове живет много евреев.
А вот и главная улица — многолюдная Сумская, усеянная бесчисленными магазинами, лавчонками, кафе, вареничными с надписями на русском и украинском языках. По левую сторону — роскошный парк имени Шевченко, из глубины которого доносится звериный рык; там расположен один из крупнейших европейских зоопарков, дальше — громаднейший университетский комплекс, киноконцертный зал “Украина”, в котором любит проводить свои сеансы Кашпировский. По правую сторону — длинная гостиница “Харьков” и Центральная площадь, самая большая среди городских площадей Европы, шикарная гостиница “Интурист”. Вообще в сравнении с Владивостоком Харьков сразу поражает своим величием и громадой, в нем все виды транспорта, включая канатную дорогу и метро.
И вот, наконец, красивый район, именуемый Павловым Полем, парадное крыльцо того здания, где расположены кафедра и клиника профессора Филатова. Вышел из такси и на миг оробел. Сейчас предстоит встретиться с ярчайшим светилом медицинской науки, которого окружают также светила, только чуть поменьше, но тоже доктора и кандидаты наук. А кто я? Третьекурсник пединститута, гипнотизер-самоучка и лекарь-самоучка. Но бойцовских качеств и смелости, а главное — веры в себя — мне было не занимать.
Аркадий Тимофеевич оказался очень добрым, внимательным и простым в общении человеком. Но простота эта не так-то проста: это свойство людей, знающих свою истинную высокую цену.
Он расспросил меня обо всем: о работе, семье, о жизни, армейской службе, о заводе и моем кабинете психологической разгрузки, о моих массовых гипнотических сеансах, о Приморье и Владивостоке, о том, как я добрался, и какое первое впечатление произвел Харьков. А после продолжительной беседы произнес:
— Так-с, молодой человек, разговоры — это хорошо, а теперь посмотрим, на что вы способны на деле.
Рядом с кафедрой расположена клиника. Оттуда привели больного. Под внимательным наблюдением Филатова и его ассистентов я провел индивидуальный сеанс. И после сеанса пациент заявил, что ему как-то сразу стало легче, и чувствует он себя хорошо. Высокую оценку я получил и от самого профессора:
— Видно, не напрасно вы проделали путь из конца в конец Союза, — сказал он, — так что будем работать вместе.
Дали мне в клинике нескольких больных, и я, конечно же, под наблюдением разных докторов и кандидатов наук, а порой и самого Филатова, начал их лечить. Однако потом и профессор, и его ассистенты все реже и реже стали заглядывать ко мне: наверное, поняли, что работаю я на совесть. Зато я от них не отступал, учился их методам психотерапии, перенимал опыт, не боялся задавать вопросов и спрашивать советов, ведь, в конце-то концов, я специально приехал учиться.
Но со временем мне этого оказалось мало. Для молодого, энергичного человека, каким я в ту пору был, требовалось более широкое поле деятельности. И как-то на досуге, прогуливаясь по городу, я заглянул в харьковское областное общество “Знание”. Ко мне там отнеслись по-доброму, внимательно выслушали мой рассказ и дали разрешение на работу с массовой аудиторией. Скорее даже — сами предложили, заинтересовавшись моими прежними выступлениями в Приморье.
Получив “добро” от своего наставника, я стал в качестве члена общества “Знание” выступать в городских клубах и ДК, в трудовых коллективах с лекциями и практическими опытами, то есть с сеансами гипноза. Причем, в этих выступлениях вместе со мной стал принимать участие и сам профессор Филатов. Научная деятельность и лечение больных — одно дело, а совсем другое — общение с массовой аудиторией. Видимо, и профессору тоже требовался выход на широкую публику. И я его в этом направлении подвигнул.
С Аркадием Тимофеевичем мы подружились. Он не раз приглашал меня к себе домой, и я бывал у него. Его супруга, которая заведовала кафедрой психиатрии, умела готовить вкусные вареники и галушки. А у профессора работы вскоре прибавилось: он начал заниматься с какой-то сборной спортивной командой Советского Союза, психологически настраивал наших спортсменов на победу в ответственных международных соревнованиях.
Но когда-нибудь всему приходит конец. Закончился и мой учебный курс у профессора Филатова. Он предлагал мне остаться в Харькове и работать в его клинике, но у меня были несколько иные жизненные планы. Я получил гербовую бумагу о прохождении практики и навсегда уехал из прекрасного города Харькова.
Может быть, и зря. Но кто из нас знает, особенно в молодости, на каком пути надо остановиться и задержаться или по какой дороге сделать новый шаг? В судьбе нашей, к счастью, есть место удивительным обретениям, но, к сожалению, часто случаются и безвозвратные потери...
Уже находясь здесь, во Владивостоке, я неожиданно получил почтовый перевод на 80 рублей, по тем временам — сумма вполне нормальная. Перевод был из Харькова, от Филатова. Оказалось, что это гонорар за мои выступления от общества “Знание”. Корешок того почтового перевода я храню до сих пор. Храню, как свою драгоценную реликвию. И глядя на него, всегда вспоминаю доброго профессора, его слова, его глаза, улыбку. Его давно уже нет в живых. Царство тебе небесное, дорогой Аркадий Тимофеевич. Я благодарен судьбе, что она подарила мне встречу и дружбу с этим великим ученым и замечательным человеком.
