Мы в Telegram

ТВЕРЖЕ БРОНИ

19:14
1452
ТВЕРЖЕ БРОНИ
Слезы застилают глаза. Зрение слабеет. Валентина Петровна перебирает фотографии 50-летней давности. Мысли….Память. Слезы не дают отчетливо рассмотреть изображение на фотографиях. Но зато мысли отчетливы, а память вытаскивает из каких-то глубин хранилища отдельные картины тревожного, голодного военного детства.

Давно самой за семьдесят пять. На фотографии молодая мама Груня. Сама Валя маленькая с косичками. Маленький брат. Повеяло далеким, родным. Изба с лавками и примостом. Корова с теленком на лугу. Петух, норовивший клюнуть в ногу.
Приятные мысли перебороли тревожные, страшные воспоминания. В голове зазвучали звуки отдаленной канонады. Разрывы бомб, снарядов. Вспомнила, как в небе часто пролетали немецкие самолеты. Валентина Петровна отложила фотографии, задумалась и с мыслями о своей маме Кирьяновой Агриппине Иосифовне задремала.
… Фронт проходил в пятидесяти километрах западнее деревни. Шел 1943 год. Деревня располагалась на небольшой возвышенности на правом берегу вольной речки Быстрой Сосны. Первые лучи восходящего солнца падали на эту деревню, а потом уже озаряли другие деревни, расположенные окрест. И называлась деревня Яриловка от старинного названия солнца.
Вокруг Яриловки располагались чисто русские деревни: Колосовка, Поповка, Ивановка, Суворовка. Деревни переходили в райцентры, потом в города. И так в бесконечную даль великой Руси.
Яриловка со времен хана Батыя не склоняла своей головы перед захватчиками. Лишь в 1918 году в деревню ворвались передовые отряды армии Деникина. Казаки генерала Мамонтова и лезгины генерала Шкуро пороли шомполами сочувствующих советской власти, некоторых расстреляли. Но под Тулой армию Деникина разбили красные. Остатки белой армии были отброшены и бежали в нижнее течение Дона. Но это были военные разборки своих российских людей.
На этот раз к нам ворвались чужеземцы, которые захотели поставить советский народ на колени, а потом и вовсе уничтожить как расу.
Пришел в дом посыльный и сказал: «Вызывают тебя, Груня, в сельский, Совет». Груня Кирьянова заволновалась. На душе стало тревожно. Муж Петр был на фронте. Если бы что случилось, то получила бы похоронку. Груня отогнала мрачные мысли и поспешила в сельский Совет.
Председатель сельсовета однорукий Иван Васильевич вручил Груне повестку о призыве ее на строительство оборонительных рубежей. Груня запричитала: « У меня трое детей, куда я их дену. Что в деревне мало баб? Сам что не идешь копать окопы?»
Иван Васильевич закурил самокрутку и сказал: Меня с одной рукой не берут. В 41-м немцы оторвали. Ты это знаешь. А другие бабы работают, кто на тракторе, кто на ферме. А вообще мне надо набрать вас из деревни 15 человек. Вопрос решенный. Дети будут присмотрены твоей матерью тетей Полей. Ясли колхозные работают, там детей накормят ».
В середине июня из деревни Яриловки отправились три подводы и пятнадцать женщин на строительство оборонительбных рубежей третьей линии обороны в район Курской дуги, которая начиналась от города Ельца до Старого Оскола. Женщин из Яриловки расположили южнее Ельца километрах в пятнадцати. С собой они взяли, что было указано в повестке: ложка, кружка, миска, полотенце, сменное белье.
Потянулись дни, полные изнурительного труда. Подъем в половине шестого. Отбой в 10 часов 30 минут Обед- один час. Копали три линии траншей. Впереди одиночные окопы для истребителей танков. Траншеи соединялись с землянками и блиндажами. На лошадях подвозили бревна. Из инструментов-лопаты, кирки, ломы. Веревки для подтаскивания бревен, тачки.
Людей было задействовано тысячи. Стояла жара, пыль поднималась до неба. Слышался звон ударяющихся ломов о камень, скрежет лопат, да стоны женщин и их хриплое дыхание. Бригадиры отдыхать не давали. На бригадиров давили военные специалисты, на них работники НКВД. Строить надо было качественно и быстро. Немцы могли прорвать Курскую дугу, и остановить их могла только эта оборонительная линия. Молодые девушки и женщины, привычные к тяжелому труду, пели песни, шутили, что и облегчало работу. Пролетали немецкие бомбардировщики на большой высоте, на них не обращали внимание. Прилетали штурмовики, все кидались на землю в траншеи. Немцы бомбы не бросали, берегли для бомбежки железной дороги, скопления техники. Строителей оборонки поливали из пулеметов. После этого работающие подбирали убитых, оказывали помощь раненым.
После одного из налетов поднялся из траншеи мужчина, бледный, полный злобы и ненависти, бросил лопату и сказал: « Я больше не могу! Труд каторжный, харч плохой. Хоть бы скорее пришли немцы, хуже не будет!»
У Груни Кирьяновой руки с силой сжали черенок лопаты. Так захотелось врезать этому подстрекателю и паникеру. Душа болит: дети дома одни, муж воюет. И так у каждой. К мужику подошли двое в фуражках с красным околышем, увели. Больше его никто не видел.
Груне, которая была привыкшая к нелегкому крестьянскому труду, было тяжело, но терпимо. Она не раз говорила окружающим ее женщинам: «Бабы, нам тяжело, а нашим мужьям разве легче? Мы должны им помочь, чтобы очистить нашу землю от захватчиков». С 5-го июля стали приходить вести, что с южной и северной сторон Курска начались ожесточенные бои. Руководство строительства стало подгонять, торопить, сократились перекуры, боялись прорыва немецких войск со стороны оккупированных Орла и Белгорода.
Копали, вгрызались в землю еще пять дней. Силы были на исходе. Десятого июля с утра подъехала легковая машина. Со всей округи собрали всех, кто строил оборонку. Приехавший военный сказал, что захватчиков погнали, угроза прорыва ликвидирована. Командование центрального фронта считает дальнейшее строительство прекратить, женщин отправить по домам. «Армия ждет от вас, дорогие труженицы тыла, хлеба, наступает уборочная страда.Отдыхать будем после войны!»
Военный снял фуражку, поклонился и с волнением в голосе сказал: «Спасибо вам от всей Советской Армии. Вы крепче стали, тверже брони...».
А.ПОПОВ